Ребро Адама - Страница 40

— Знаешь, в математике есть понятие «пренебрежимо малые величины»? Ну так вот, для моей матери отец и я были как раз такими величинами. — Артур опустил глаза и продолжил бесстрастным тоном: — После ее ухода два года я засыпал в слезах. Ну а потом стал ее ненавидеть, и у меня высохли слезы. С тех пор я испытываю к ней только неприязнь.

— А что твой отец? Как он воспринял ее уход?

— Для него это было ударом. Но он изо всех сил старался не подавать виду. Отец любил ее. Она была красивая, родом из Италии. — Он помолчал, словно припоминая детали. — Отец так и не свыкся с мыслью, что для нее эта чертова работа оказалась важнее семьи. Не какой-то там соперник-мужчина, а карьера! Понимаешь? У него это просто не укладывалось в голове. И в конечном итоге поэтому он и сломался. Знаешь, а ведь он надеялся, что она когда-нибудь вернется. До самой смерти.

— А ты?

— Что я? — не понял Артур.

— Ты ждал ее возвращения?

— Сначала ждал. Это трудно объяснить: не надеялся, а именно ждал. А потом перестал ждать. И даже захотел, чтобы она умерла.

— Ну зачем ты на себя наговариваешь?

— Нет, это чистая правда! — воскликнул Артур. — Пойми, я ненавидел мать за то, что она с нами сделала. И хотел, чтобы судьба ее покарала.

— И она ни разу не навестила вас?

— Ни разу. Уехала — и все. Ни письма, ни открытки… — Артур помолчал, словно собираясь с мыслями, и продолжил свою исповедь: — Помню, когда мне было лет десять, одноклассник пригласил меня к себе домой на выходные. У него была чудесная мать. Она возила нас в цирк, в музей… Играла с нами… Словом, все время была рядом, как и полагается матери. Она обожала своего сына и не скрывала этого. Помню, под конец я совсем извелся от зависти. Не мог дождаться, когда же кончится эта пытка. — Он вздохнул. — Теперь все позади. Мне удалось с этим справиться.

— Не уверена. По-моему, у тебя на всю жизнь сохранилось предубеждение в отношении работающих женщин.

— Не знаю. Может быть…

— Не «может быть», а так и есть.

— Подожди! — повысил голос Артур. — Ты опять не дала мне договорить. Я хотел сказать… может, я боюсь обжечься еще раз.

— Артур, но не все же такие, как твоя мать, — мягко возразила Шейла.

— Не все? — Он прищурил глаза. — А ты? Ведь и ты меня бросила.

— Бросила. Потому что не могла согласиться с тем, что ты вынуждаешь меня расстаться с мечтой. А ведь ради нее я потратила столько сил и времени.

— Ну вот, пожалуйста! — с сарказмом заметил он и отвел глаза в сторону. — Как говорится, что и требовалось доказать!

— Да, я хотела работать! — стояла на своем Шейла. — Но это вовсе не значит, что ты был мне не нужен. Разве одно исключает другое? Я хотела семью, детей… Артур, я люблю тебя. — Она заглянула ему в глаза. — И ни за что не ушла бы от тебя, не сделай ты мою жизнь невыносимой.

— Шейла, я не хочу тебя обманывать, — тихо сказал он, поднимая на нее глаза. — Я не уверен, что смогу изменить свои взгляды.

— Пожалуй, я готова рискнуть! — с улыбкой сказала она. — А ты?

Артура стали одолевать сомнения. Не то чтобы он начал раскаиваться — нет, он ни минуты не жалел о том, что случилось ночью, и чувствовал облегчение оттого, что открыл душу. Но сомнения остались, и делиться ими с Шейлой он не мог и не хотел. Ему предстояло разобраться со своими сомнениями в одиночку.

Он не лицемерил, когда говорил, что не уверен, сумеет ли изменить свои взгляды. Рана, нанесенная уходом матери, еще не зарубцевалась. Нет, какой же он все-таки идиот! Зачем он валит все в одну кучу: мать — это одно дело, а Шейла — совсем другое! Какого черта! Ведь он сам упрашивал Шейлу вернуться. А что теперь?

А теперь перед глазами стоял захлебывающийся слезами малыш, который смотрел, как мама садится в такси, так и не обернувшись… А еще он помнил, как в один прекрасный день увидел за дверью их квартирки в Нью-Йорке свои чемоданы и как Шейла потом потребовала развода…

Артур снова и снова прокручивал в мозгу их ночной разговор. Вспоминал слова Шейлы, что она не переставала любить его все эти годы, вспоминал и ночь любви.

— Нет, она меня любит, — произнес он вслух. — Любит! И всегда любила!

Ну вот, он снова говорит вслух! Хорошо, что никто не слышит его бредней!

Но ведь ты сам довел ее до этого! — подсказывал ему внутренний голос. — Остановись! Если ты не избавишься от своих дурацких комплексов, она снова уйдет из твоей жизни. И теперь уже навсегда.

Чего он больше боится? Того, что снова обожжется, или того, что навсегда потеряет Шейлу?

Жизнь — это выбор. Настал час выбирать. Нет, если быть честным с самим собой, надо признать: без Шейлы он не сможет. Лучше пусть снова обожжется, чем навсегда потеряет ее.

— Боюсь, Шейла, все наши титанические усилия пойдут коту под хвост, — заметил Артур.

— О чем это ты?

— Как это о чем? Я имею в виду наши с тобой книги.

— Откуда такая уверенность?

— Готов поспорить, судебное разбирательство объявят недействительным. А это значит, что и наши с тобой нетленные творения станут никому не нужны.

— Артур, ну зачем же так мрачно? Ты говоришь так, будто это уже произошло. — Шейла уткнулась в карту, где был помечен маршрут.

— А что, подобные случаи уже имели место. — Он покосился в ее сторону и спросил: — Штурман, ну и куда нам теперь поворачивать?

— По-моему, налево.

— Что значит «по-моему»? — ухмыльнулся он. — А карта у тебя на что? Ох уж эти дамы! — Он вырулил на обочину и, заглянув в карту, захохотал. — С точностью до наоборот! Теперь нам направо.